Архив новостей
Сергей Васильевич Чехонин
Сергей Васильевич Чехонин родился 21 сентября 1878 года в селе Лыкошино Новгородской губернии. Его отец был машинистом Николаевской железной дороги. Семья жила скромно, и будущему художнику пришлось рано учиться зарабатывать. Начиная с 15 лет он испробовал несколько профессий — конторщика, чертёжника, кассира на пароходной станции, но свое призвание нашел в изобразительном искусстве, когда переехал в Санкт-Петербург и начал обучение в Рисовальной школе Общества поощрения художеств (1896–1897). Далее - учёба в Школе княгини М. К. Тенишевой (1897–1900), где одним из его учителей был И. Е. Репин, а затем - в Свободной студии в Петербурге (1904–1906).
Знакомство с художниками, собравшимися вокруг Тенишевой, одной из крупнейших фигур среди меценатов Серебряного века, стало важнейшим истоком творчества Чехонина. На рубеже веков возникло общемировое стремление к синтезу различных видов искусства, стремление, которое увенчалось впоследствии унифицированностью и утилитарностью модернизма, но в начале своего существования непременно соединялось с интересом к народному творчеству, развитием кустарных промыслов. В России оно нашло свое отражение в деятельности Абрамцевской мастерской С. И. Мамонтова под Москвой и в учрежденных княгиней мастерских в Талашкино Смоленской губернии. Чехонин успел поработать и там, и там. В Абрамцевском кружке — под руководством М. А. Врубеля и П. К. Ваулина.
Развивать свои умения в изготовлении и росписи керамики Чехонин продолжил в мастерской Ваулина на гончарном заводе Кикерино под Петербургом. Как известно, в Талашкино действовали не только гончарная, но и резная, эмальерная и вышивальная мастерские. Занятия в них, очевидно, внесли неоценимый вклад в его творческие навыки в декоративных ремеслах, диапазон которых простирался от работы в технике финифти до создания масштабных настенных росписей. Как раз наименее известны его многочисленные произведения в области монументального искусства. Среди них особенно примечательно участие в оформлении гостиницы Метрополь в Москве, в частности в росписи Русской палаты по эскизам П. С. Уткина, А. Т. Матвеева, П. В. Кузнецова (1905) и создании панно «Принцесса Грёза» на фасаде гостиницы по эскизу М. А. Врубеля (1900–1901), а также в декоративном оформлении интерьеров Юсуповского дворца на Мойке в Санкт-Петербурге (1914–1916).
В 1913 художник участвовал в организации Второй Всероссийской кустарной выставки в Санкт-Петербурге, на которой было представлено достигшее к тому времени пика своей популярности русское народное искусство. После нее Чехонин был приглашен на должность консультанта отдела кустарной промышленности Министерства земледелия. В течение последующих пяти лет он также руководил школой финифти в Ростове, мастерской по производству художественной мебели в Тульской губернии, золотошвейной и тачальной мастерскими в Торжке (1914–1917).
Начиная с 1905 года Чехонин много работал в области книжной и журнальной графики — в том числе рисовал карикатуры для петербургских сатирических журналов «Галчонок», «Сатирикон», «Новый Сатирикон», издавал журнал «Маски». В 1910 вошел в воссозданное объединение «Мир искусства» и регулярно иллюстрировал пришедшее на смену одноименному с группой журналу издание «Аполлон» (1910–1918). Оформил книги «Зовы древности» К. Бальмонта (1907), «Семь огней» Н. Тэффи (1910), «Сатиры» Саши Черного (1911–1912), «История живописи всех времен и народов» А. Н. Бенуа (1911), собрания сочинений Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, В. Гюго, Лопе де Вега, В. Скотта.
В 1914 году художник участвовал в подготовке русской экспозиции в рамках Международной выставки печатного дела и графики в Лейпциге. В качестве ее своеобразного каталога вышла книга «Der moderne Buchschmuck in Russland» («Современная русская графика») под редакцией С. К. Маковского и Н. Э. Радлова, вобравшая в себя лучшие образцы творчества художников-графиков Серебряного века. Титульный лист украсила собой работа Чехонина.
Итак, Чехонин соответствует идеальному образу художника в представлении эпохи artnoveau. «Это был очарователь и дамский кумир, это был эмальер, ювелир, фарфоровщик, акварелист богатой жизни, это был созидатель виньет и миниатюр для коллекционеров, это был гербовщик родовой плутократии и формовщик дворянских эмблем, это был поэт вековой государственности, это был воскреситель старой эстетики дней Александровых, это был чистейший чувственник прелести ампира, это был образец ретроспективизма, пай-дитя “Мира Искусства”, это был изготовитель очаровательных и драгоценных безделиц, самых хрупких и самых бесцельных вещей, какие в состоянии был произвести российский императорский декаданс», — пишет о нем Александр Эфрос.
Тем более удивительным для многих стало принятие Чехониным революционных событий. Более того, это было не просто принятие режима, а деятельное участие в создании символики новой власти: он оформлял уличные празднества и театральные зрелища, исполнил проект Государственного герба РСФСР, агитационные плакаты, эскизы денежных купюр, серебряных монет, а также печати Совнаркома. Тогда же он начал заниматься тем, что уже гораздо позже определило особую востребованность его творчества для отечественных и зарубежных коллекционеров, — агитационным фарфором. В 1918–1923 и 1925–1927 он работал художественным руководителем Государственного фарфорового завода в Петрограде (затем Ленинграде), в 1923–1925 заведовал художественной частью Новгубфарфора (бывших заводов Кузнецовых в Новгородской губернии).
В своем послереволюционном творчестве Чехонин соединяет декоративизм, свойственный мирискусникам, и последние достижения кубистов и футуристов, активно при том используя оказавшуюся весьма релевантной новому режиму классическую образность. Он вовсе не отвергает свою предыдущую манеру, а лишь развивает ее: «Если бы еще он изменил своему искусству, забыл свое старинное мастерство, отказался от нежнейших гирлянд и гербов, повернулся спиной к ампирному этикету… Чехонин ни от чего не отказался, своего искусства не изменил <…> — и однако же его перо и его кисть тончайше выписывали не императорские вензеля, а октябрьскую аббревиатуру “РСФСР”, и нежнейшим голоском фарфора, два века привыкшим грассировать про “веру, царя и отечество”,— выводили советскую сюиту: “долой помещиков и капиталистов”, “пролетарии всех стран, соединяйтесь”, “да здравствует октябрьская революция” и “царству рабочих и крестьян не будет конца”».
В действительности уникальный авторский стиль Чехонина замечательно вписывается в контекст формировавшегося тогда ар-деко, вбиравшегося в себя своеобразный историзм модерна, но уже знакомый с достижениями авангарда, который плавно перетек затем в новый расцвет классики. Неудивительно, что на Международной выставке художественно-декоративных искусств в Париже 1925 года, давшей название этому стилю в искусстве, работы Чехонина заслужили две золотых медали.
Параллельно Чехонин продолжал работать как график — сотрудничал с многочисленными большевистскими периодическими изданиями, писал портреты композиторов для обложек серии монографий «Жизнь замечательных людей» (1921–1922); оформил книги «Фауст и город» наркома просвещения А. В. Луначарского (1918), «Мировая революция и Коммунистический Интернационал» Г. Е. Зиновьева (1921), «10 дней, которые потрясли мир» Дж. Рида (1927), сборник «Власть Советов за 10 лет» (1927).
В то же время он вел выставочную деятельность за границей: участвовал в международных выставках книжного искусства во Флоренции (1922), Лейпциге (1927), художественных выставках в Париже (1921), Берлине (1922), США (1924, 1925), Токио (1927), его работы были представлены в экспозиции русского павильона на XIV Венецианской биеннале (1924).
В 1928 году Чехонин отправился в Париж для подготовки выставки фарфора и плакатов советских художников, но на родину уже не вернулся. В эмиграции жил во Франции и Германии. Еще в 1916 году он попробовал себя в качестве театрального художника, выполнив эскизы костюмов к пьесе Э. Ростана «Принцесса Грёза» для театра К. Незлобина в Москве. За рубежом же наступил расцвет его творчества как сценографа: для театра-кабаре Н. Ф. Балиева «Летучая мышь» он оформил ряд постановок — «Слепой музыкант» (1928–1929), «Руслан и Людмила» М. И. Глинки (1929); сотрудничал с Русским балетом Веры Немчиновой в театре Елисейских полей, где создал костюмы и декорации к спектаклям «Исламей» М. А. Балакирева и «Снегурочка» А. К. Глазунова.
Художник продолжил свою деятельность в области печатной графики, сотрудничал с французскими издательствами, в конце 1920-х годов работал для журнала Vogue. В 1928 и 1929 годах в Париже прошли его персональные выставки. Чехонин участвовал в экспозициях русского искусства в Брюсселе (1928), Копенгагене (1929), Берлине (1930), Белграде (1930), Париже (1931), включающих в себя созданные им фарфор, станковую живопись, театральные эскизы, предметы декоративно-прикладного искусства.
Последний период его творчества связан преимущественно с декоративно-прикладным искусством. Особого внимания заслуживают его работы в сфере текстильного дизайна, которым художник увлекся в конце жизни. Эскизы тканей Чехонина нередко сочетают в себе орнаментальность artnouveau с уже авангардным осмыслением формы. В 1933 году художник заявил патент на оригинальный способ многоцветной печати на ткани с одного цилиндра ротационной машины. В 1935 году на красильно-печатной фабрике под Базелем по его чертежам была построена промышленная установка для многоцветной печати. 23 февраля 1936 года, во время первых ее испытаний, Сергей Чехонин умер от инфаркта в городе Лёррах в Германии.